В нашей таллиннской школе Дизайна Человека Gate 65 студенческие группы интернациональны. Треть студентов из России, треть из Украины и еще треть разбросаны по миру.
Обычно у нас одновременно проходит несколько курсов и потоков. После начала вторжения российской армии в Украину часть курсов и консультаций перенесли, часть отменили. Эвакуировали близких из Украины к нам в Таллинн, начали адаптироваться к новой жизни. Вернулись к консультационной и преподавательской работе.
И немедленно возник вопрос: «Как теперь работать со студентами из разных стран?». В этой статье хочу поделиться своим опытом. Возможно, он окажется полезным для наших коллег по Дизайну Человека или другим специалистам помогающих профессий со схожими обстоятельствами.
Начну с главного вывода.
Нужно делать хоть что-то
Если этим вопросом не заниматься специально и положиться на «мои студенты или клиенты не такие, они все понимают», произойдут три вещи.
Во-первых, занятия станут эмоционально напряженнее.
Война заставляет начинать утро с новостей. В новостях стали обыденностью фотографии разрушенных городов и мертвых людей с пометкой 18+. Невозможно бесконечно впускать в себя свидетельства насилия и смерти. Это не те вещи, которые легко развидеть или волевым усилием оставить за пределами занятий.
Во-вторых, у студентов из разных стран возникнет скрытая или явная неприязнь в адрес друг друга.
Эта неприязнь может не иметь рациональных оснований. Войну развязала российская политическая элита. Жители России не несут коллективную ответственность за эти действия. Их нельзя ставить в один ряд с военными и политиками. Но такую рациональную перспективу трудно сохранять, когда у студентов из Украины новости обретают личную связь — погибший родственник, переставшие заходить в мессенджеры знакомые, оставшиеся где-то под Киевом. В итоге неприязнь может трансформироваться в пренебрежительное игнорирование или прямой конфликт.
В-третьих, эмоциональное напряжение рано или поздно выйдет наружу. Повод может быть не связан с войной. Студент может сорваться из-за изменения в расписании.
Учиться вместе будет сложней. Готовых решений пока ни у кого нет. Поэтому нужно подбирать ключи, пробовать сделать так, чтобы студентам и преподавателю было комфортно. Дальше рассказываю о наших действиях.
Создать специальную группу поддержки
Сразу запустили группу поддержки для украинских студентов и клиентов. Три раза в неделю встречаемся, чтобы открыто обсуждать военные темы за пределами учебного процесса.
Оглядываясь назад, вижу, что это было самое важное решение. Регулярные встречи помогли нескольким студентам обрести почву под ногами и жить дальше в новом мире. Елена, ведущая группы, написала подробный материал с описанием процесса и карту действий для тех, кто также хочет помочь своему сообществу.
Елена Михайлова
Начинать занятия с оценки состояния
Помня о том, что в наших студенческих группах вместе учатся жители Украины и России, первые занятия начинал с просьбы оценить по 10-балльной шкале риск физической угрозы для себя или близких, а также уровень ментального или эмоционального беспокойства. Еще просил отметить языком Дизайна Человека, какой центр в рейв-карте сейчас под самым большим давлением. Это занимало 10-15 минут перед занятием, не под запись.
Метод с баллами выбран не случайно. Баллы — быстрый способ дать субъективную оценку происходящего. Если баллов было 5 и выше, я шел дальше и просил студента уточнить и рассказать больше. Прояснить, не нужна ли помощь, или дать возможность эмоционально отреагировать. Если баллов меньше 5 — очевидно, что жизни студента ничего не угрожает. Наверняка ему есть что сказать, но приоритет в данной ситуации тем, кому сложней.
Если всем участникам курса станет известно, в каком состоянии пребывают остальные, понимания станет больше. И уважая чувства других, никто не пустится в неуместные рассуждения, растекаться мыслью по древу, не будет пересказывать военную аналитику.
Сначала так и работало. Но через пару недель стало понятно — между студентами возникает стена. Камеры включены, кто-то сидит в полутемном бомбоубежище (и у него по всем вопросам 7-8 баллов), кто-то в залитом неоном ресторане (1-2 балла и «Мне ничего не угрожает»). Каждое занятие увеличивало дистанцию. Однажды заметил, что некоторые студенты выходили из веб-конференции в то время, как студенты из другой страны рассказывали о себе. Часть студентов приходила на лекции с небольшим опозданием, часть перестала посещать занятия, слушая запись. Одна студентка написала, что не будет ходить, потому что чувствует дискомфорт. Обычно после лекций у меня усталое удовольствие, а тут появилось раздражение. Что-то не так.
Давать высказаться
Понял, что проигнорировал старый преподавательский закон — работая с классом, нельзя замалчивать проблемы. Нужно отложить план урока, набраться смелости и обсудить происходящее. Когда делишься, становится легче. В силу личных причин, мне не хотелось обсуждать войну на лекциях. С одной учебной группой это получилось, хватило решения со шкалой. Но там, где контакт ближе и отношения со студентами дольше, возникло напряжение. Понял, что нужно открываться и что баллов больше недостаточно.
Начал первым: «Наши друзья и родные остались в Украине. Им страшно. Мы регулярно созваниваемся. Я помогаю другим людям большую часть дня, но мое основное чувство — беспомощность». Спросил: «А вы как?». В ответ понеслось:
- «Я тоже за мир, мне не нравится война, я не люблю войну».
- «Да, сон ухудшился, тревожно, такие новости, кому верить, не ясно».
- «Пусть сдохнут твари, разбомбившие мой город, я их ненавижу».
- «Наблюдаю за игрой, программа 2027 года интересно разворачивается».
- «Мы не знаем о том, что происходит на самом деле».
- «Давайте вообще не будем о войне, сил моих больше нет слушать».
- «Мой двоюродный брат уже вторую неделю ночует в метро».
- «На самом деле, это…» (далее — пропаганда или теория заговора).
У меня опустились руки. Это тебе не нейтрально звучащие баллы. Добро пожаловать в умы людей. Одни реплики шокировали спрессованной за ними болью, другие вызывали сочувствие, третьи раздражали нарочитой отстранённостью. На что я рассчитывал? Обменяться парой фраз и настроиться на рабочий лад? С трудом закончил занятие.
В тот вечер в звездной погоде было навалом активаций в центре Солнечного сплетения, и меня уволокло в пучину эмоционального пессимизма. Полез в интернет, насмотрелся фотографий с разбомбленными улицами украинских городов и призывов мести всему русскому миру. После пары часов судорожных скачков с одного сайта на другой к студентам из Украины я испытывал сострадание, студенты из России меня злили. Захотелось вообще закрыть для них запись на консультации и курсы. Внутри меня все клокотало — какой смысл учить Дизайну Человека, знанию о личной уникальности, если допустили такое, если они поддерживают режим, если это их армия убивает мирных жителей Украины, если молчание это соучастие, если… Сидел и накручивал сам себя. Хорошо, что я не принимаю эмоциональных решений.
Помочь себе, как ведущему
Утром туман рассеялся. На свежую голову понял, что предвзят — несмотря на то, что я уже несколько лет живу в Эстонии, мои родные и друзья еще остаются в Украине, поэтому я легко нахватался эмоций и заразился расчеловечиванием. Одним педагогическим приемом не обойтись. Условия моей работы изменились, в ней стало больше напряжения. Мне нужна была помощь коллеги-психолога, чтобы научиться справляться с эмоциями. Но для начала мне нужно было увидеть ситуацию с другой стороны.
Для этого решил попробовать монодраму — это одна из форм психодрамы, которая хорошо работает в психологическом консультировании. Организовать процесс по всем правилам возможности не было, но я поставил рядом три пустых стула, на один усадил себя, на другой — воображаемых студентов из России, на третий — таких же воображаемых студентов из Украины. Следующие пару часов я провел, пересаживаясь с одного стула на другой, вживаясь в соответствующую роль и комментируя происходящее с трех точек зрения.
Каждый раз, используя монодраму, чувствую себя странно. В бытность работы психологом это был один из любимых инструментов. У этого метода есть ограничения, но он помогает хотя бы начать видеть ситуацию глазами другого. Вроде бы говоришь от лица воображаемых людей. Не факт, что если бы им дали слово в реальной жизни, они бы сказали тоже самое. Но если перестать себя фильтровать, рано или поздно проговариваются нужные фразы.
В результате моя отношение к студентам из России изменилось. Я перестал видеть в них монстров и снова начал видеть людей. Увидел, что политика большинству студентов Дизайна Человека не интересна. В новостях показывают разрушенные украинские города и объясняют, что это сделали плохие парни, которых хорошие парни прогоняют. Разбираться в этом сложно и страшно. В жизни каждого появились неопределенность. Доходы уменьшились, а цены выросли. Возник риск, что близких мужчин — мужей, братьев, сыновей мобилизуют на войну. Никто сознательно это не выбирал. Ужас происходящего все понимают. Рычагов влияния на ситуацию нет.
Вечером того же дня я задумался над разницей наших культур. В моей родительской семье украинская, русская и эстонская кровь. Вспоминал реакции домашних на одни и те же события и поражался, насколько они разные. Нашел и что-то общее, например, в нашей семье было принято справляться с трудностями самостоятельно. Когда это вспомнил, меня осенило — до этого я смотрел на наших студентов из разных стран через призму «чем мы отличаемся». А если попробовать посмотреть через «что у нас общего, что нас объединяет»?
Понял, что с такой перспективой смогу продолжить работу в смешанных группах. Увидел в этом возможность для всех понять и изменить свое мнение друг о друге, приблизиться к миру, а не замыкаться за стеной отчуждения. Я готов к тому, что мой идеализм не будет разделен другими, но хочу попробовать.
Поставить границы: с кем вы не сможете работать
Прошла еще одна учебная неделя. До начала занятий общались со студентами: кто-то рассказывал, как дела, кто-то, осторожно подбирая слова, поддерживал других. Работать стало легче, часть напряжения в группах ушла. Но потом администратор прислала ссылки на личные аккаунты двух наших российских студенток в соцсетях, где те, скажу мягко, одобряли войну. До аватарок с буквами V и Z дело не дошло, но читать было невыносимо больно.
Я не хотел работать с ними дальше. Но неожиданно вмешалась наша юрист, объяснившая, что в договоре Gate 65 нет пункта, по которому я могу отчислить студента за разницу во взглядах. Мало ли, что мне неприятно.
— Они высказывали свою личную позицию за пределами обучающего процесса? — спросила юрист.
— Да. В своих аккаунтах в соцсетях, — ответил я.
— Демонстрировали ли они неуважение к вам или к другим студентам непосредственно во время обучающего процесса? — снова уточнила юрист.
— Нет.
— Тогда у вас нет повода в одностороннем порядке разорвать договор. За пределами ваших занятий человек волен выражать любую позицию.
Я попросил студенток уйти самим с компенсацией оплаты за обучение и они согласились. Пару дней пришлось потерпеть негатив в соцсетях — одна из них в красках описала конфликт.
Чтобы в будущем избежать подобного, повесил на видно место на сайт текст, отражающий нашу позицию: «Мы консультируем и обучаем Human Design людей вне зависимости от пола, возраста, цвета кожи, сексуальной ориентации или национальности. Но в Gate 65 нет места людям, которые поддерживают вторжение российской армии в Украину или массовые убийства». Если потенциальному студенту наш взгляд не близок — он найдет другую школу.
Резюмирую. Идеи таковы:
- Учиться в смешанных группах может быть сложно.
- Нельзя игнорировать войну, нужно найти способ о ней говорить.
- Важно делать хоть что-то для адаптации в группе всех участников.
- Телесная осознанность ведущего подскажет, что не так в группе.
- Заранее дать знать студентам о позиции ведущего относительно войны.
- Психологические границы: с кем точно не готовы работать.
- Юрист — оплаты в условиях форс-мажора, отчисления, споры.
- Обсудить с группой, как и сколько говорить на тему войны.
- Создать группу поддержки, в которой обсуждать военные темы.
- Ведущему важно поддерживать себя — преподавать станет трудней.
Пока в атмосфере на наших занятиях не так много легкости, энтузиазма и интеллектуальной радости, как было до войны, но по меньшей мере, на лекциях мы все учимся вместе. Никто не избегает разговоров о войне, но и не поднимает их специально. Ни в одной нашей группе не было конфликта на почве войны между студентами из разных стран. Главное открытие — работать сегодня с такими группами эмоционально трудно, но реалистично. Мы способны договориться, а значит, мир возможен.
